Сижу, никого не трогаю, починяю примус...
В выходные я много ездил. Очень много.
Оба дня болела голова. Как выяснилось - болела к потеплению.
Проснулся со счастливым ощущением тишины в висках. Непередаваемо. Долбаный дятел, живущий точно где-то в затылке, покаместь притих. Чистит клюв, наверное. Готовится к трудовым "подвигам".
Енот весь в белом, как будто ездил по мукомольной фабрике. Но мыть пока его резона нет. А очень хочется.
Глянул на себя в зеркало. Надо подравнять чёлку. В противном случае этот залихватский казацкий чуб грозит лишением зрения. А ещё в идеале - покрасится. Подрыжится, так сказать.
Оба дня болела голова. Как выяснилось - болела к потеплению.
Проснулся со счастливым ощущением тишины в висках. Непередаваемо. Долбаный дятел, живущий точно где-то в затылке, покаместь притих. Чистит клюв, наверное. Готовится к трудовым "подвигам".
Енот весь в белом, как будто ездил по мукомольной фабрике. Но мыть пока его резона нет. А очень хочется.
Глянул на себя в зеркало. Надо подравнять чёлку. В противном случае этот залихватский казацкий чуб грозит лишением зрения. А ещё в идеале - покрасится. Подрыжится, так сказать.