Доброе утро, жесткий вролинг.
За 13 лет Барнс возненавидел клетку всем существом. Включающийся по расписанию душ, еду, систему безопасности. Он скрипел зубами, сжимая кулаки в бессильной ярости, но абсолютно ничего не мог предпринять.
Поэтому он много думал. Долгие часы перебирал собственные воспоминания, как в картотеке – лагерь, война, Красный Череп, миссии, потом Россия и больница. Добравшись до недавних событий, Баки пожалел, что не в состоянии отвесить прошлому себе смачный подзатыльник. Попасться так, как попался МОЛОТу он, было стыдно и позорно. Но, увы, машины времени в стандартную комплектацию камеры не входили. Идея добраться до барона Земо, чтобы собственноручно придушить стала навязчивой. Впрочем, любая идея за 13 лет трансформируется в манию.
Ещё Баки пытался что-то сделать со своей рукой, которую «удачно» повредил в первые дни пребывания в заключении. Но он не был ни медиком, ни инженером. Конечно, какие-то зачаточные знания имелись, но их было недостаточно. В итоге рука то работала, то нет. В последнем варианте она ещё умудрялась причинять боль, потому что замыкание контактов означало неминуемый разряд по собственной нервной системе.
Собственное психическое состояние варьировалось от полной безразличности до неуёмного желания пойти и что-то сделать. Последнее было хуже, так как пойти было некуда, а сделать нечего. Чтобы отвлечься, Баки тренировался – отжимался, прыгал на месте, повторял приемы из рукопашного боя. Или разговаривал с Пиро, когда уже не мог шевельнуть ни единым мускулом. Журналист был любопытен, а Барнс не хотел забыть человеческую речь. Поэтому он рассказывал ему что-то или слушал. В 70% случаев хотелось пришибить Пиро кирпичом, но оставались 30%. А это была совесть вкупе с рациональностью.
Как-то раз сосед повеселил его, заявив, что слышал, как он поет на другом языке «ночью». Баки в кои-то веки смеялся до слёз, потому что одно только представление его в роли певца было нонсенсом. Тем более, певца иностранного. Но Пиро стоял на своем. Баки не удержался, едко заметив, что сосед заразился его галлюцинациями. Тот сразу же обиделся и надулся, замолчав на следующие 10 часов.
А время ползло медленно-медленно.